Когда, таким образом, Несторий старался утвердить свое лжеучение, Евсевий, адвокат константинопольский, хорошо наставленный в догматах веры, восстал из среды народа и, одушевляемый святою ревностию, произнес вслух: "Само вечное Слово родилось во второй раз по плоти от жены". Народ смутился: люди более просвещенные хвалили смелый поступок Евсевия; другие же, напротив, рассердились на него и укоряли его в нескромности. Несторий, поддерживая сторону последних, произнес еще речь. В ней, будто желая опровергать ариан и македониан, на самом деле старался опровергнуть учение православное, утверждая, будто не должно говорить, что Слово родилось от Марии или умерло, а только человек, в котором было Слово. Вскоре явилось на публичном месте города воззвание к епископам, пресвитерам, диаконам, чтецам и всем мирянам константинопольским, написанное тем же Евсевием. В нем Несторий прямо назван еретиком; противопоставлен его учению символ антиохийский, в сущности совершенно согласный с никейским; приведены против Нестория мнения святого Евстафия, епископа антиохийского, присутствовавшего в никейском соборе, и таким образом доказано, что Несторий отступил от преданий той Церкви, в которой был воспитан.

Несторий старался внушить свое учение двору и императору и тем преклонить их на свою сторону; народ приучал к новому учению частыми проповедями, и, без сомнения, таковые усилия не всегда оставались тщетными, особенно если к ним присоединить разного рода обольщения, употребляемые Несторием, а иногда угрозы и насилия. Многие слабые души, или из каких-нибудь корыстных видов, или по малодушию и недостатку искренней преданности вере, присоединились к сильной стороне патриарха; но и вера древняя и истинная не оскудевала в защитниках. Прокл, еп. кизикийский, в присутствии самого Нестория, говорил проповедь о воплощении, и в ней сильно поддерживал православное учение. Утверждал, что Сын Марии не простой только человек, но и Бог истинный; что правильно говорят: Бог пострадал, Бог умер; что святую Деву должно называть собственно Материю Божиею, Богородицею, и что тут нечем глумиться язычникам и нечего злословить арианам. Несторий жестоко оскорбился этой проповедью, тем более, что она была прекрасно составлена и заслужила большое одобрение у слушателей. Было обыкновение: если священник или младший епископ говорил проповедь в присутствии главного епископа, то последний прибавлял от себя что-нибудь в наставление народа. Несторий, воспользовавшись этим обыкновением, взошел после Прокла на кафедру и стал опровергать его. Какой соблазн для верующих. Сам патриарх стал попирать истинную веру, которой долженствовал быть первым защитником. Он еще прикрывал себя личиною верности к православию, порицал ариан, аполлинаристов и других еретиков. Но сквозь этот тонкий покров можно было ясно видеть его преступное намерение – ниспровергнуть древнюю, истинную веру и ввести свое новое ложное учение. Он и сам неосторожно обнаружил это намерение, сознавшись, что его учение, кажется, противно учению других учителей Церкви. После этого он говорил еще три речи, будто против Ария, Аполлинария и других еретиков, но в самом деле против Прокла, которого, впрочем, не называл в них по имени.

Между тем, св. Кирилл, не теряя надежды исправить Нестория, написал к нему увещательное письмо. Так как Несторий жаловался первоначально на письмо св. Кирилла к египетским пустынникам, то св. Кирилл в письме к Несторию так говорил: "Споры начались не от письма моего, но от гибельных сочинений, тобою или кем другим повсюду рассеянных. Сии сочинения произвели такой беспорядок в Египте, что я нашелся вынужденным употребить это средство. Посему нет для тебя никакой причины жаловаться на меня. Не ты ли сам виновник сих возмущений! Перемени свои выражения и назови св. Деву Богородицею, дабы тем прекратить общий соблазн. Впрочем, будь уверен, что за веру И. Христа я готов претерпеть все, даже узы и смерть".

Несторий написал краткий ответ, в котором говорит: "Опыт покажет, какие плоды произойдут от нашего спора!"

Между тем, Несторий, видя многих противников своему учению, и между ними сильного своею ревностью и доброй славою св. Кирилла, вздумал преклонить на свою сторону Целестина, епископа римского, которого помощь во всяком случае была для него полезна. Он отправил ему письмо, в котором писал: "Я нашел в Константинополе, – говорит он, – большое повреждение в истинном учении; употребил к излечению сего недуга и строгость и кротость. Некоторые говорят, что Слово, единосущное Отцу, получило свое начало от Девы Марии, Матери Христовой. Они не боятся называть Ее Материю Божиею, хотя отцы никейского собора не усвоили Ей сего названия. Я уже сражался с ними, – и мои подвиги, которые, думаю, небезызвестны уже и тебе, не остались бесполезными; ибо многие, наконец, признали, что младенец бывает одного естества с материю, что нет никакого смешения Слова с человеком, но только простое соединение. Впрочем, можно св. Деву назвать и Материю Божиею, потому что храм Слова, не отдельный от Него, произошел от Нее, а не потому, что Она есть Матерь Слова; ибо никакая жена не может родить того, кто существовал прежде ее". С сим письмом Несторий отправил к папе некоего Антиоха, которому вручил также и свои сочинения о воплощении, подписав их собственноручно.

В то же время и св. Кирилл писал письмо к Целестину, в котором изображал состояние константинопольской церкви следующим образом: "Никто не ходит в собрание Нестория, кроме немногих, и то людей легкомысленных и льстивых. Почти все монастыри, архимандриты и многие из сенаторов не сообщаются с ним, из опасения оскорбить веру. "Наконец, говорит, что надобно немедленно" пресечь зло, и что он, по древнему обыкновению их церквей, уведомляет его о сем, и просит изъявить свое мнение: должно ли еще сообщаться с Несторием, или прямо объявить ему, что его все оставят, если он будет упорствовать в своем заблуждении?" С этим письмом св. Кирилл отправил в Рим диакона Посидония, вручив ему еще сочинение, в котором кратко изложено учение Нестория.

Между тем, Несторий, не получая ответа от Целестина, написал к нему другое письмо, в котором, как и в первом, говорит сначала об изгнанных пелагианах; потом касается православных константинопольских, по его словам, еретиков.

Целестин, получив письма и сочинения, велел написать трактат для утверждения истинной веры против новой ереси, что и было исполнено Иоанном Кассианом, который был сведущ в богословии.

После этого Целестин собрал собор в Риме, на котором сочинения Несториевы были исследованы, сравнены с учением свв. отцов и осуждены; а св. Кириллу поручено было привести в исполнение суд сего собора. Несторию объявлялось, что, если он будет опровергать учение апостольское, и в продолжение 10 дней, считая от получения письма, не предаст анафеме своего нечестивого учения, то будет отсечен от тела Церкви.

Раскаялся ли теперь еретик? Не только не раскаялся, но даже объявил, что ему не в чем и раскаиваться. "Думал ли я, – говорил он, – подвергнуться клевете касательно чистоты веры, – я, который доселе сражаюсь со всеми ересями?"

Между тем, св. Кирилл собрал в Александрии собор из египетских епископов. На нем утверждено было определение собора римского, и написано соборное письмо к Несторию, которое было последним для него увещанием. В нем епископы объявляют Несторию, что если в назначенный Целестином срок он не отвергнет своих заблуждений, то они не хотят более иметь с ним общение и не будут признавать его епископом; напротив, тех, которые им низложены или отлучены, примут в свое общение. Письмо оканчивается 12 славными анафемами, в которых заключается вся сущность дела и которые направлены против всех еретических предложений Нестория.

Епископы, посланные из Александрии с соборными письмами, еще не прибыли в Константинополь, как император, видя, что раскол грозит разделить всю Церковь, счел необходимым собрать Вселенский собор, чего давно желали православные, притесняемые Несторием, равно как и сам Несторий. Последний надеялся усилиться на соборе, при содействии светской власти, и осудить св. Кирилла. Император назначил быть собору в следующем 431 году, в день Пятидесятницы, в городе Ефесе. Св. Кириллу было послано пригласительное письмо и поставлено в обязанность известить всех епископов смежных провинций, а также и западных, о созвании Вселенского собора, и пригласить их.

Посланные св. Кириллом епископы, по прибытии в Константинополь, в воскресный день, в кафедральной церкви, в присутствии всего клира и почти всех знатных людей, подали Несторию соборные письма. Но надменный еретик не смирился и после того, как прочитал в них свое осуждение и узнал, что против него восстал весь Запад и Египет. В душе его еще с большею силою закипела ярость против св. Кирилла. Суд соборов римского и александрийского сделался известным во всем Константинополе. Несторий, чтобы успокоить несколько народ, объявил от себя 12 анафем, противоположных Кирилловым, и в то же время говорил с кафедры речи, в которых кратко повторял нечестивое свое учение, стараясь представить его не столь важным, чтобы им занимался собор Вселенский.

Ему известно было, что св. Кирилл из всех епископов был самым искусным, сильным и твердым в прениях; посему он ничего не опускал, чтобы уменьшить его авторитет и сделать подозрительным; старался даже оклеветать его как преступника; говорил, будто он, св. Кирилл, вооружился против него золотом, т. е. подкупил тех, которые отделились от Нестория. Об анафемах св. Кирилла, между прочим, говорил, что в них содержится учение погрешительное. Это мнение Нестория разделял и друг его, Иоанн антиохийский. Последний оскорбился ими и думал, что св. Кирилл, восставая против Нестория, впал в другую крайность – в ересь Аполлинариеву. Посему он препоручил двум знаменитым епископам своей епархии: Андрею самосатскому и Феодориту кирскому, написать ответ на соборное письмо св. Кирилла. Таким образом, еретическое учение Нестория сверх авторитета своего виновника снискало себе знаменитых защитников в Иоанне антиохийском, Андрее самосатском и Феодорите кирском, которых почитали тогда славными учителями Церкви. Но что более всего надмевало и ободряло Нестория, – так это сильное покровительство двора. Несмотря, впрочем, на быстро возрастающую силу зла, ревность св. Кирилла не охладевала: он, как добрый воин Христов, неутомимо подвизался за истину. Увидев вышедшие против себя сочинения, он скоро издал своих три: в первом из ни защищался от притязаний Андрея самосатского, во втором опровергал Феодорита кирского, третье сочинение противоположено речам Нестория, произнесенным против Прокла. Но ужасное зло уже достигло крайней степени; соблазн распространился по всему Востоку и Западу; всеобщее волнение колебало умы и сердца христиан; потрясенная Церковь близка была к раздроблению на части; мирное стадо Христово готово было разделиться. Все с нетерпением ожидали Вселенского собора и с надеждою устремляли взоры свои на Ефес.

Приближался день Пятидесятницы, и представители христианства отовсюду начали съезжаться в Ефес. Св. Кирилл александрийский, в сопровождении 40 египетских епископов, прибыл сюда за 5 или за 6 дней до праздника. Около сего же времени прибыл и Несторий. Его сопровождали 10 епископов, охранные воины и два вельможи: Кандидиан и Ириней, из коих первый, начальник преторианской стражи, был послан императором для сохранения тишины и порядка во время соборного заседания, а последнего влекла в Ефес одна дружба с Несторием. Спустя пять дней после Пятидесятницы, прибыл Ювеналий иерусалимский с палестинскими епископами, вскоре за ним – Флавиан фессалоникийский с епископами македонскими. Но Иоанн антиохийский со многими сирскими епископами и митрополитами находился еще в пути. За пять или за шесть дней своего прибытия он прислал к св. Кириллу письмо, в котором изъявлял ему великую дружбу и нетерпеливое желание с ним видеться. "Много потерпевши, – писал он, – в 30-дневном пути я, наконец, по твоим молитвам, стою пред вратами. Молись за нас, чтобы нам через пять или шесть дней благополучно окончить путь и прийти в твои объятия, муж святый и любезный". Вместе с сим письмом прибыли в Ефес два митрополита из спутников Иоанна. Когда св. Кирилл и другие епископы спросили у них о причине медлительности Иоанна, то они отвечали: "Он велел сказать, что если промедлите далее 6 или 7 дней, то не откладывали бы собора, а делали, что нужно".

Между тем, прошло 15 дней после срока, назначенного императором: более 200 епископов собралось из различных областей. Многим из них не позволяли долее медлить издержки; многие сделались нездоровыми; некоторые даже умерли в Ефесе. Все роптали на медленность Иоанна и многие явно говорили, что он не хочет присутствовать на соборе, из опасения, чтобы при нем не осудили его друга и одноземца. Все это расположило св. Кирилла приступить скорее к открытию собора, – и он назначил собраться всем епископам 22 июня в большом храме Пресвятой Богородицы.

21 июня 431 г. посланы были к Несторию 4 епископа просить, чтобы он явился в следующий день на собор. Несторий отвечал им: "Подумаю, и, если мне заблагорассудится, приду". Между тем, желая, вероятно, составить свой отдельный собор, послал к Мемнону, еп. ефесскому, просить, чтобы для него отворили церковь св. Иоанна. Но Мемнон отказал ему в этом, зная, что от сего может прийти в волнение народ, который смотрел на Нестория, как на явного еретика.

Тогда Фид, епископ иопийский, сказал: "Остается ли Несторий в прежних мыслях о вере, об этом надобно спросить Акакия и Феодота, здесь присутствующих: они недавно с ним разговаривали и могут рассказать нам, что слышали от него в последние три дня". Св. Кирилл, обратившись к сим епископам, сказал: "Так как теперь идет дело о предмете для всех важном, о вере в Иисуса Христа, то вы, мужи благочестивые и прямодушные, должны рассказать откровенно, что слышали из уст Нестория, находясь уже в Ефесе". Епископы эти были друзьями Нестория, но пред св. Евангелием и голос дружбы не утаил горькой истины. "Прискорбна для меня, – сказал Феодот анкирский, – участь друга моего, но вера священнее дружбы; и хотя дух мой смущается, но я должен отвечать на ваши просьбы... Впрочем, мое свидетельство не слишком необходимо, потому что письмо его (Нестория) уже довольно показало, как он верует". Акакий мелитский отрекся от Нестория, когда еще произносил суд над письмом его; теперь ему оставалось подтвердить свидетельство Феодота, и он сказал: "Вера в опасности – и всякая приязнь должна умолкнуть. Я любил Нестория более всех, и чего не предпринимал для его сохранения? Но скажу истину, да не погублю души своей. Тотчас по прибытии своем в Ефес я говорил с ним, и, видя его в ужасном заблуждении, употреблял всякие средства, чтобы привесть его к истине. Он обещал мне, что оставит свое мнение. Но спустя 10 или 12 дней, когда я опять стал говорить с ним о предметах веры, то изумился, услышав его возражения. Он нелепыми вопросами хотел принудить меня – или совершенно отвергнуть, что Божество Единородного Сына приняло плоть, или признать, что Божество Отца, Сына и Св. Духа вместе с Божественным Словом воплотилось, что было бы противно православию. В другом разговоре один из его епископов утверждал, что Сын, Который пострадал, отличен от Слова Божественного, я не снес такого богохульства: простился с ним и удалился. Один из бывших с ним покровительствовал даже иудеям, что они погрешили не против Бога, а против человека". Таково свидетельство друзей о вероотступнике! Оно ужаснуло благочестивых епископов.

Общий голос решил участь Нестория. Ему, как нововводителю, произнесли приговор осуждения в следующих словах: "Так как Несторий, сверх других негодных дел, не повиновался нашему приглашению на собор и не принял даже посланных от нас епископов, то мы принужденными нашлись исследовать нечестивое учение его. Открывши же частию из его писем, частию из других сочинений, частию из разговоров, которые он на сих днях имел в этом городе (Ефесе), и которые подтверждены были свидетелями, что он и мыслит и учит нечестиво, мы вынуждены были со слезами произнесть следующее горестное определение: Господь наш Иисус, Христос, на Которого он изрыгал богохульства, устами этого св. собора осуждает его – лишить епископа сана и отлучить от общества верных". Этот приговор подписали более 200 епископов; ибо многие, сперва не хотевшие быть на соборе, присоединились к нему во время заседаний, а некоторые даже после пришли и подписали это определение. Жители ефесские, с утра до позднего вечера дожидаясь решения собора, когда услышали, что Несторий осужден, все в громких единодушных восклицаниях начали благословлять собор и славить Бога, Который поразил врага веры. Когда епископы вышли из церкви, народ с зажженными факелами провожал их до домов; весь город был освящен; всех одушевляла светлая радость.

На другой день объявлен был Несторию приговор собора в следующих словах: "Св. собор, благодатию Божиею по повелению благочестивейших и христианнейших императоров собранный в Ефесе, Несторию, – новому Иуде. Знай! за нечестивые твои догматы и презрение канонов, ты, по законам церковным, низложен св. собором и лишен всякой степени церковной".